Команда «ложись!» еще не дана

Григорий Пасько: о себе, о Королеве, о журналистике и «брате Коле».

Московский журналист Григорий ПАСЬКО приехал в Пермь после того, как узнал о ситуации со свободой слова в Перми. Адвокат Владимира КОРОЛЕВА (фотокорреспондент «ПО», арестованный по обвинению в разглашении государственной тайны и в сборе сведений о частной жизни граждан) Карен НЕРСИСЯН когда-то был адвокатом Григория Пасько, в 1990-х годах обвиненного в разглашении гостайны.

Вынужден быть юристом

– Григорий Михайлович, у Вас два образования: журналистское и юридическое. Мечтали быть адвокатом или судьей?

– Нет, у меня и практика юридическая небольшая. Я работаю журналистом штатным 23 года, нештатным больше 30 лет, закончил отделение журналистики. А юридическое образование решил получать после того, как два раза сидел по обвинению в шпионаже в пользу Японии. Это был 1997 год, но уже тогда я понял: в стране наступают такие времена, когда каждый журналист должен иметь юридическое образование.

Меня, журналиста, обвинили в государственной измене, связанной с государственной тайной (хотя у меня априори не может быть к ней доступа), обвинили в превышении должностных полномочий. И никто даже не удосужился посмотреть, что журналист не является должностным лицом. Незнание этих азов государственными обвинителями подтолкнуло меня к тому, что власти нужно уметь противостоять, чтобы она не давила на такую уважаемую во всем демократическом мире профессию, как журналистика.

А еще я понял, что мы должны объединяться, так как поодиночке нас всех победят. Как у Окуджавы.

Журналисты всех стран…

– В Вашем случае была поддержка со стороны других средств массовой информации? У нас независимых компаний осталось очень немного. А некоторые вообще «работают» на стороне властей и считают это журналистикой.

– Всего в мою поддержку пришло 52 тысячи писем со всего мира. Из России во время первого процесса только одно, от заключенного из Комсомольска-на-Амуре, который сидел со мной, пока длилось предварительное следствие.

Но позднее подключились и ученые, и артисты, и даже журналисты. Но другое дело, как суд поступал. Пришло письмо в мою поддержку от Дмитрия Сергеевича ЛИХАЧЕВА, а судья говорит: «О, да тут не написано, кто это такой, не берем в дело». А там, действительно, Лихачев расписался, но свои регалии не перечислил. И телевидение, и газеты были настроены тогда еще по-другому. Но это было до 2000 года.

А уже после того, как президентом стал другой человек, и вступили в силу другие правила игры, стало намного тяжелее. Сейчас все артисты, писатели и журналисты очень осторожны. Меньше повезло тем, кто был после меня: ДАНИЛОВУ, ученому из Красноярска, СУТЯГИНУ, аналитику из Калуги…

– …нашему фотокорреспонденту Владимиру Королеву.

– Да. И я считаю, в таких случаях вся российская пресса должна объединяться. Я говорю о тех журналистах, которые еще воспринимают журналистику как благородную, честную, замечательную профессию, а не о тех, которые давно легли под власть. Причем легли еще тогда, когда власть даже команды «Ложись!» не давала, когда законодательно не нужно вводить в стране цензуру, потому что она внутри многих журналистов существует, существовала и не выдавилась по капле…

И я думаю, если те, кто затеял преследование «ПО» и Королева, не прекратят его, то в набат надо будет бить громче. И противостоять этому произволу надо будет сплоченнее, потому что это может грозить абсолютной вакханалией в отношении журналистов и любой мало-мальски оппозиционной идеи.

Мне очень не понравились рассуждения ЧИРКУНОВА, где он пытается сформулировать свое понятие «желтая пресса». Ведь о чем он говорит? Если факт изложен не так, как хотелось бы кому-то, в данном случае чиновнику, значит, считает Чиркунов, газета «желтая».

Субъективное мнение

– Что Вы можете сказать о процессе против Королева и ситуации вокруг «ПО»?

– Я скажу свое субъективное мнение. Я прочитал очень много уголовных дел, когда преследовали журналистов и не только, ученых и т.д. И можно сразу сказать, если дело носит гриф «сов. секретно», «секретно», носит закрытый характер, то это однозначно дело гнилое. Те, кто выходит в суд с обвинением в закрытом виде, знают, что если они пойдут на открытый процесс, для всех станет очевидно, что дело с душком.

Я изучил это дело по открытым источникам информации и убедился, что оно не такое простое, как может казаться обвинению. Статья «Разглашение гостайны» – редкая и тяжелая статья, для того чтобы обвинить в этом преступлении журналиста. Королева нужно спасать и нужно спасать газету, которая оказалась под огнем явного чьего-то заказа. Это очевидно.

Что еще? Абсолютно неадекватная уголовным статьям мера пресечения. Не надо арестовывать журналиста по 137 статье «Разглашение сведений из частной жизни лиц», самая крупная санкция за которую – несколько месяцев ареста.

Попытки противодействия полноценной защите: то, что последнее судебное заседание проведено с применением видеотехники; то, что адвокаты не могут ознакомиться с материалами дела в полном объеме; то, что дело носит закрытый характер.

– Ваши дальнейшие действия? Чем Вы можете помочь изданию?

– Как журналист и редактор журнала «Экология и право» я буду писать о роли журналистики в России. Потому что все чиновники, начиная от верхушек, заканчивая районными администрациями, считают, что знают, как вести себя с журналистами. Они думают, что могут журналистам указывать, что писать, а что нет. Мы можем эту проблему поднимать, организовать круглый стол, например.

Узнаю брата Колю

– Если сравнить работу правоохранительных органов, которые работали против Вас и сейчас против Королева: в чем разница давления?

– Хороший вопрос, давления закона нет, есть давление беззакония. Я поначалу думал, что этим делом целиком и полностью занимается ФСБ. Почерк очень знакомый у этой организации. Но потом я узнал не без удивления, что они не совсем как бы при чем, не под их тотальным контролем находится дело. Думаю, если в ФСБ есть здравомыслящие люди, они это дело просто похоронят. Разглашение гостайны – это что? Должен быть ущерб, который нужно доказать, а доказать невозможно, если его нет. из корыстных каких-то побуждений это должно быть, а какие корыстные побуждения у фотокорреспондента?

А все остальное мне знакомо. Процесс закрытый, свидетелей нет, отсутствуют доказательства, не допросив человека, его содержат под стражей. И продляют это содержание бесконечно долго, на каждом новом судебном заседании выясняется, что нарушен закон. свидетели на суде говорят совершенно не то, что написано в обвинительном заключении. У нас как не было независимого суда, так его и нет. Как был безобразный уровень следствия, таким он и остался. Как заявил герой из «12 стульев»: «Узнаю брата Колю».