Так до сих пор называют Монголию, подразумевая ее причастность к Советскому Союзу.
В феврале от монгольских друзей пришло письмо: приезжай, открываем новую выставку – галерею восковых фигур. И хотя до Улан-Батора не ближний край – почти трое суток поездом да день автобусом, – отказываться от такого предложения не хотелось. Хотелось заново повидать знакомые места, погулять по меняющемуся городу, встретиться с давними знакомыми...
Визовый вопрос не занял много времени: монгольский консул в Улан-Удэ вклеил ее за несколько минут. Мимоходом выяснилось, что в свое время мы с ним и служили по соседству: я – в Сайншанде, он – в тридцати километрах южнее, в Дзунбаяне. В ту пору многочисленные военные части 39-й армии Забайкальского военного округа стояли то в городках и поселках тогдашней Монгольской Народной Республики, а то и просто затерявшись где-то в пустыне Гоби. Есть архивное фото, на котором солдаты на фоне каменной плиты с надписью: «Воин, будь бдителен – до границы 100 км». В виду имелась монгольско-китайская граница, прикрываемая советскими войсками от «вероятного противника» с юга.
Автобус из Улан-Удэ в Улан-Батор пока самый демократичный транспорт. Десять часов пути, включая время на прохождение границы, и мы в монгольской столице. Пограничный переход находится в Кяхте, потерявшем свой прежний лоск приграничном городке, через который когда-то проезжали на Восток русские географические экспедиции – Потанина, Пржевальского, Козлова, Обручева, Рериха. Но пермякам Кяхта знакома по-другому – как известный на всю Россию центр чайной торговли. Именно сюда ездили за деликатным товаром пермские купцы Алексей Губкин и Михаил Грибушин.
…За КПП сразу появляются менялы, набивая карманы пассажиров автобуса не менее легендарными монгольскими деньгами. У тех, кто едет сюда впервые, наступает очередное озарение: оказывается, тугрики не какой-то там эвфемизм, а вполне материальные деньги! Мелкие купюры – с портретом «монгольского Ленина» Сухэ-Батора, на крупных – сам Чингисхан. Те, кто в свое время прожил в МНР достаточно времени, привычно сокращают их до «тугров», как и название самой столицы, именуя ее просто «Батором». В Улан-Батор приезжаем к вечеру, практически ослепленные закатным солнцем, жарившим нас весь день то справа, то слева... Все три дня пути по Транссибу за окном было серое молоко со слабыми проблесками солнечного света, а в Монголии – с утра чистейшее, глубокое синее небо. Местами вдоль дороги уже сухая степь, без малейших признаков снега. Почти нет снега и в самом городе: скоро весна, начало туристского сезона.
Несмотря на весьма скромные успехи монгольской экономики, количество иномарок на улицах Улан-Батора впечатляет. Да и автобусы здесь ничуть не хуже российских
Исторический колорит
Монголия и ее столица во многом зависят от туризма, и ждут приезда иностранных гостей. В городе, несмотря на его относительно небольшие размеры, множество гостиниц самого разного класса и размера, а кафе, рестораны и пекарни едва
ли кто сможет сосчитать. Здесь существует масса самых разных кухонь – от бразильских ресторанов до украинских, от русских кулинарий и итальянских пиццерий до индийских ресторанов ведической кухни. Предложение устраивать гастрономические туры в Улан-Батор давно уже не выглядит сумасшедшей идеей. Но, несмотря на прошедшие двадцать с лишним лет «самостоятельного плавания», новой, серьезной промышленности здесь не появилось. Основа экономики и сегодня сельское хозяйство да добыча полезных ископаемых. Впрочем, с ними тоже не всё однозначно: конкурирующие за власть политики в последнее время умудрились так запутать законодательство о горнодобывающей отрасли, что из многочисленных инвесторов, слетевшихся в свое время сюда, остались только самые крупные...
Самые известные из месторождений – медное «Ою Толгой» в Южногобийском аймаке и соседствующий с ним угольный карьер «Таван Толгой», разрабатываемый китайцами. На перспективы разработки других месторождений, в том числе урановых, серебряных, угольных и прочих, влияет много факторов: борьба государств и несовершенство законодательства, а также коррупция, без которой не обошлось и здесь... Самый известный на сегодня коррупционер – бывший президент Намбарын ЭНХБАЯР, осужденный, отсидевший какое-то время в тюрьме и, наконец, помилованный и уехавший на лечение в ЮжнуюКорею. Впрочем, его сторонники считают, что такое преследование – не более чем политическая борьба между «демократами» и «коммунистами». Но мои собеседники всё же уверяют, что экс-президент еще легко отделался... А возле уланбаторского международного аэропорта мы и вовсе натыкаемся на надпись краской «Ал, Энхбаяр!» – «Умри, Энхбаяр!».
Несмотря на относительные, мягко говоря, успехи монгольской экономики, количество иномарок на улицах города впечатляет. Впрочем, как и размеры создаваемых ими пробок, делающих поездки очень сомнительным и нудным занятием.
По всему заметно, что деньги, как и в России, концентрируются в столице. Вслед за ними перебираются сюда и жители провинции, благо, жилищный вопрос решается в Монголии просто: установка юрты на новом месте занимает пару часов. Сегодня в Улан-Баторе живет уже около 1,5 миллионов человек.
Утром и вечером в городе ощутимо попахивает дымком – топятся печки в многочисленных юрточных кварталах, окруживших город. Порой смог висит даже в респектабельном многоэтажном, блестящем стеклом и металлом центре города. Улан-Батор находится в долине между двумя горными хребтами, и в безветренную погоду дым стекает в нее и висит в воздухе, сильно усложняя жизнь. Доходило до того, что он мешал даже нормальной работе местного аэропорта, и международные рейсы откладывались или уходили на запасные аэродромы, не сумев приземлиться в уланбаторском.
Муниципальные власти пытаются бороться со смогом, предлагая полумеры, вроде электрического отопления юрт, вводя программу застройки юрточных кварталов жилыми домами. Массовое строительство на окраинах стало угрожать даже старому «русскому» кладбищу, существующему здесь больше ста лет: уж очень удобно оно расположено, и слишком лакомый кусок для строительных компаний представляет его территория. Хотя земля эта подарена российским гражданам еще до революции, и похоронены тут не только русские ветераны Великой Отечественной и Халхин-Гола, но просто российские или советские граждане, которых судьба забросила в Улан-Батор. Однако русская община постепенно уменьшается и не может поддерживать кладбище в прежнем состоянии. А посольство Российской Федерации, которое, по идее, должно было бы следить за состоянием могил соотечественников, давно умыло руки. К слову, у большинства,
с кем мне довелось говорить о российском дипломатическом корпусе в Монголии, деятельность нашего посольства всегда вызывала лишь кривую усмешку.
Место дипломатической ссылки Вячеслава Молотова, отправленного туда послом одновременно с переименованием Перми, было выбрано неспроста. Но если советская реальность хоть как-то помогала работать, то в постсоветское время российское представительство не прославилось абсолютно ничем, кроме эпических провалов в соблюдении российских интересов на территории страны. Поговаривают, впрочем, что недавно назначенный послом Искандер АЗИЗОВ, кадровый дипломат и замдиректора Первого департамента Азии МИД России, и направлен сюда, чтобы исправлять бардак в российско-монгольских отношениях, сотворенный предшественниками. И, конечно, отстаивать интересы российского бизнеса, как-то совсем потерявшегося на фоне более предприимчивых коллег из Китая, занявших когда-то оставленные советские позиции.
Соединяя нации и интересы
Впрочем, официальные отношения двух стран на общение граждан, как правило, не распространяются. Слишком многое нас связывает. Слишком много русских связано судьбой с монгольскими степями, например, кинорежиссер Леонид Гайдай и писатель Иван Ефремов, член Совета Федерации Сергей МИРОНОВ и известный бизнесмен 90-х Герман СТЕРЛИГОВ. А телеведущий и путешественник Юрий Сенкевич и вовсе родился на востоке страны, в нынешнем Чойбалсане, в семье советских специалистов...
Наверное, потому самыми теплыми событиями во время пребывания в городе были встречи с уланбаторцами, так или иначе связанными с Россией. Большинство их когда-то учились в России и сохранили привязанность к стране. Так,
у Бадам-Очирын ГАЛААРИДА, писателя и драматурга, в Перми много однокашников: в 1989 году он окончил журфак Уральского госуниверситета и сегодня руководит Конфедерацией монгольских журналистов. Профессор Цэвээний МАГ-
САР, получив образование в СССР, преподает перевод с русского в Государственном университете образования, а заодно работает директором частной школы «Кириллица» с преподаванием на русском языке. Несмотря на заметный спад, русскоязычное образование в Монголии считается элитарным. Дашдаваа ДЭЛГЭРМАА, директор открывшейся только что «Чингис Хаан вакс галерей» – галереи восковых фигур – окончила институт в Москве, и ее турфирма обслуживает, в основном, российских туристов.
Еще одним очень приятным и важным собеседником стал Ринченгийн БАРСБОЛД – академик, палеонтолог. В 60-х годах прошлого века он участвовал в раскопках в монгольских степях вместе с сотрудником советского палеонтологического института Петром Чудиновым – тем самым пермяком, выпускником пермского геофака, в конце 50-х руководившим легендарными уже раскопками в окрестностях Очера.
В городе множество артефактов, оставшихся от советской и даже дореволюционной эпохи. Монголы восстановили и сохраняют дом, в котором жил во время своей экспедиции Николай Рерих, дом Константина Жукова, многочисленные памятники боевому содружеству монгольских и советских войск... Нет-нет, да и мелькают среди новостроек корпуса бывших советских казарм и технического назначения.
В «русском» районе города действует православная церковь, рестораны русской кухни… В стране выходят небольшими тиражами две газеты на русском – «Новости Монголии» и «Монголия сегодня», есть местный русскоязычный телеканал «Аист-ТВ». Чувствуется тоска по прежним временам. В Монголии соскучились по жителям России, и даже название «шестнадцатая республика», которым когда-то в шутку именовали эту страну, уже вызывает только ностальгическую улыбку, а не обвинения в «имперском подходе».
Встречаясь со знакомыми, постоянно слышу: «Скажите своим друзьям, пусть приезжают!». И в ответ могу только пообещать – скажу…
В Монголию россиянам нужна виза. Когда говоришь об этом знакомым, они качают головой: некоторые до сих пор уверены, что это один из субъектов РФ вроде Якутии или Бурятии. Удивляться нечему: в середине 90-х вместе с великой советско-монгольской дружбой исчезла и всякая информация о Монголии. С тех пор каждый выживал сам по себе… Лишь последние лет восемь обе страны пытаются заново договориться о безвизовом режиме, но этому всё время что-то мешает. Впрочем, мешает только правительствам. Обычные люди как-то приспособились... И это понятно: несмотря на все политические непонимания, вряд ли во всем «дальнем зарубежье» есть другая страна, настолько же близкая России, как Монголия.
Монголия и ее столица во многом зависят от туризма, и ждут приезда иностранных гостей
Граница не на замке
В феврале от монгольских друзей пришло письмо: приезжай, открываем новую выставку – галерею восковых фигур. И хотя до Улан-Батора не ближний край – почти трое суток поездом да день автобусом, – отказываться от такого предложения не хотелось. Хотелось заново повидать знакомые места, погулять по меняющемуся городу, встретиться с давними знакомыми...
Визовый вопрос не занял много времени: монгольский консул в Улан-Удэ вклеил ее за несколько минут. Мимоходом выяснилось, что в свое время мы с ним и служили по соседству: я – в Сайншанде, он – в тридцати километрах южнее, в Дзунбаяне. В ту пору многочисленные военные части 39-й армии Забайкальского военного округа стояли то в городках и поселках тогдашней Монгольской Народной Республики, а то и просто затерявшись где-то в пустыне Гоби. Есть архивное фото, на котором солдаты на фоне каменной плиты с надписью: «Воин, будь бдителен – до границы 100 км». В виду имелась монгольско-китайская граница, прикрываемая советскими войсками от «вероятного противника» с юга.
Автобус из Улан-Удэ в Улан-Батор пока самый демократичный транспорт. Десять часов пути, включая время на прохождение границы, и мы в монгольской столице. Пограничный переход находится в Кяхте, потерявшем свой прежний лоск приграничном городке, через который когда-то проезжали на Восток русские географические экспедиции – Потанина, Пржевальского, Козлова, Обручева, Рериха. Но пермякам Кяхта знакома по-другому – как известный на всю Россию центр чайной торговли. Именно сюда ездили за деликатным товаром пермские купцы Алексей Губкин и Михаил Грибушин.
…За КПП сразу появляются менялы, набивая карманы пассажиров автобуса не менее легендарными монгольскими деньгами. У тех, кто едет сюда впервые, наступает очередное озарение: оказывается, тугрики не какой-то там эвфемизм, а вполне материальные деньги! Мелкие купюры – с портретом «монгольского Ленина» Сухэ-Батора, на крупных – сам Чингисхан. Те, кто в свое время прожил в МНР достаточно времени, привычно сокращают их до «тугров», как и название самой столицы, именуя ее просто «Батором». В Улан-Батор приезжаем к вечеру, практически ослепленные закатным солнцем, жарившим нас весь день то справа, то слева... Все три дня пути по Транссибу за окном было серое молоко со слабыми проблесками солнечного света, а в Монголии – с утра чистейшее, глубокое синее небо. Местами вдоль дороги уже сухая степь, без малейших признаков снега. Почти нет снега и в самом городе: скоро весна, начало туристского сезона.
Несмотря на весьма скромные успехи монгольской экономики, количество иномарок на улицах Улан-Батора впечатляет. Да и автобусы здесь ничуть не хуже российских
Исторический колорит
Монголия и ее столица во многом зависят от туризма, и ждут приезда иностранных гостей. В городе, несмотря на его относительно небольшие размеры, множество гостиниц самого разного класса и размера, а кафе, рестораны и пекарни едва
ли кто сможет сосчитать. Здесь существует масса самых разных кухонь – от бразильских ресторанов до украинских, от русских кулинарий и итальянских пиццерий до индийских ресторанов ведической кухни. Предложение устраивать гастрономические туры в Улан-Батор давно уже не выглядит сумасшедшей идеей. Но, несмотря на прошедшие двадцать с лишним лет «самостоятельного плавания», новой, серьезной промышленности здесь не появилось. Основа экономики и сегодня сельское хозяйство да добыча полезных ископаемых. Впрочем, с ними тоже не всё однозначно: конкурирующие за власть политики в последнее время умудрились так запутать законодательство о горнодобывающей отрасли, что из многочисленных инвесторов, слетевшихся в свое время сюда, остались только самые крупные...
Самые известные из месторождений – медное «Ою Толгой» в Южногобийском аймаке и соседствующий с ним угольный карьер «Таван Толгой», разрабатываемый китайцами. На перспективы разработки других месторождений, в том числе урановых, серебряных, угольных и прочих, влияет много факторов: борьба государств и несовершенство законодательства, а также коррупция, без которой не обошлось и здесь... Самый известный на сегодня коррупционер – бывший президент Намбарын ЭНХБАЯР, осужденный, отсидевший какое-то время в тюрьме и, наконец, помилованный и уехавший на лечение в ЮжнуюКорею. Впрочем, его сторонники считают, что такое преследование – не более чем политическая борьба между «демократами» и «коммунистами». Но мои собеседники всё же уверяют, что экс-президент еще легко отделался... А возле уланбаторского международного аэропорта мы и вовсе натыкаемся на надпись краской «Ал, Энхбаяр!» – «Умри, Энхбаяр!».
Несмотря на относительные, мягко говоря, успехи монгольской экономики, количество иномарок на улицах города впечатляет. Впрочем, как и размеры создаваемых ими пробок, делающих поездки очень сомнительным и нудным занятием.
По всему заметно, что деньги, как и в России, концентрируются в столице. Вслед за ними перебираются сюда и жители провинции, благо, жилищный вопрос решается в Монголии просто: установка юрты на новом месте занимает пару часов. Сегодня в Улан-Баторе живет уже около 1,5 миллионов человек.
Утром и вечером в городе ощутимо попахивает дымком – топятся печки в многочисленных юрточных кварталах, окруживших город. Порой смог висит даже в респектабельном многоэтажном, блестящем стеклом и металлом центре города. Улан-Батор находится в долине между двумя горными хребтами, и в безветренную погоду дым стекает в нее и висит в воздухе, сильно усложняя жизнь. Доходило до того, что он мешал даже нормальной работе местного аэропорта, и международные рейсы откладывались или уходили на запасные аэродромы, не сумев приземлиться в уланбаторском.
Муниципальные власти пытаются бороться со смогом, предлагая полумеры, вроде электрического отопления юрт, вводя программу застройки юрточных кварталов жилыми домами. Массовое строительство на окраинах стало угрожать даже старому «русскому» кладбищу, существующему здесь больше ста лет: уж очень удобно оно расположено, и слишком лакомый кусок для строительных компаний представляет его территория. Хотя земля эта подарена российским гражданам еще до революции, и похоронены тут не только русские ветераны Великой Отечественной и Халхин-Гола, но просто российские или советские граждане, которых судьба забросила в Улан-Батор. Однако русская община постепенно уменьшается и не может поддерживать кладбище в прежнем состоянии. А посольство Российской Федерации, которое, по идее, должно было бы следить за состоянием могил соотечественников, давно умыло руки. К слову, у большинства,
с кем мне довелось говорить о российском дипломатическом корпусе в Монголии, деятельность нашего посольства всегда вызывала лишь кривую усмешку.
Место дипломатической ссылки Вячеслава Молотова, отправленного туда послом одновременно с переименованием Перми, было выбрано неспроста. Но если советская реальность хоть как-то помогала работать, то в постсоветское время российское представительство не прославилось абсолютно ничем, кроме эпических провалов в соблюдении российских интересов на территории страны. Поговаривают, впрочем, что недавно назначенный послом Искандер АЗИЗОВ, кадровый дипломат и замдиректора Первого департамента Азии МИД России, и направлен сюда, чтобы исправлять бардак в российско-монгольских отношениях, сотворенный предшественниками. И, конечно, отстаивать интересы российского бизнеса, как-то совсем потерявшегося на фоне более предприимчивых коллег из Китая, занявших когда-то оставленные советские позиции.
Соединяя нации и интересы
Впрочем, официальные отношения двух стран на общение граждан, как правило, не распространяются. Слишком многое нас связывает. Слишком много русских связано судьбой с монгольскими степями, например, кинорежиссер Леонид Гайдай и писатель Иван Ефремов, член Совета Федерации Сергей МИРОНОВ и известный бизнесмен 90-х Герман СТЕРЛИГОВ. А телеведущий и путешественник Юрий Сенкевич и вовсе родился на востоке страны, в нынешнем Чойбалсане, в семье советских специалистов...
Наверное, потому самыми теплыми событиями во время пребывания в городе были встречи с уланбаторцами, так или иначе связанными с Россией. Большинство их когда-то учились в России и сохранили привязанность к стране. Так,
у Бадам-Очирын ГАЛААРИДА, писателя и драматурга, в Перми много однокашников: в 1989 году он окончил журфак Уральского госуниверситета и сегодня руководит Конфедерацией монгольских журналистов. Профессор Цэвээний МАГ-
САР, получив образование в СССР, преподает перевод с русского в Государственном университете образования, а заодно работает директором частной школы «Кириллица» с преподаванием на русском языке. Несмотря на заметный спад, русскоязычное образование в Монголии считается элитарным. Дашдаваа ДЭЛГЭРМАА, директор открывшейся только что «Чингис Хаан вакс галерей» – галереи восковых фигур – окончила институт в Москве, и ее турфирма обслуживает, в основном, российских туристов.
Еще одним очень приятным и важным собеседником стал Ринченгийн БАРСБОЛД – академик, палеонтолог. В 60-х годах прошлого века он участвовал в раскопках в монгольских степях вместе с сотрудником советского палеонтологического института Петром Чудиновым – тем самым пермяком, выпускником пермского геофака, в конце 50-х руководившим легендарными уже раскопками в окрестностях Очера.
В городе множество артефактов, оставшихся от советской и даже дореволюционной эпохи. Монголы восстановили и сохраняют дом, в котором жил во время своей экспедиции Николай Рерих, дом Константина Жукова, многочисленные памятники боевому содружеству монгольских и советских войск... Нет-нет, да и мелькают среди новостроек корпуса бывших советских казарм и технического назначения.
В «русском» районе города действует православная церковь, рестораны русской кухни… В стране выходят небольшими тиражами две газеты на русском – «Новости Монголии» и «Монголия сегодня», есть местный русскоязычный телеканал «Аист-ТВ». Чувствуется тоска по прежним временам. В Монголии соскучились по жителям России, и даже название «шестнадцатая республика», которым когда-то в шутку именовали эту страну, уже вызывает только ностальгическую улыбку, а не обвинения в «имперском подходе».
Встречаясь со знакомыми, постоянно слышу: «Скажите своим друзьям, пусть приезжают!». И в ответ могу только пообещать – скажу…
