На языке Эзопа СМИ могут стать интереснее.
Когда социологические исследования вошли в моду, одно из агентств приносило мне результаты своих исследований рынка пермской прессы. Цифр много, но что за ними стоит? Цифры эти мне пришлось объяснять самому. Через некоторое время я решил сменить партнеров на более «продвинутых». Остепененные мужи повели себя более обстоятельно, тщательно расспросили меня о ситуации на рынке, о моем мнении о происходящих процессах… Получил я талмуд в нескольких экземплярах, где добросовестно, с опорой на цифры… излагалось мое собственное мнение, причем иногда моими собственными словами. С той поры я зарекся иметь дело с социологами. Незадача маленькая: социологи не зареклись иметь дело со мной. И регулярно бомбардируют меня цифрами, которые либо не могут объяснить, либо не имеют соответствующего задания.
Цензура как она есть
Это к тому, что в последнее время с завидным постоянством в общественное мнение вбрасывается мысль об абсолютно назревшей необходимости цензуры. Ну, вот все с этим согласны: и народ, и сами журналисты. О власти и говорить не приходится: она цензуру – спит и видит. Чтобы не быть голословным: согласно исследованиям «РОМИР-мониторинг», более 70 процентов населения и более 40 процентов самих журналистов выступают за введение этой самой цензуры. Исследование не первое, надо заметить.
– Мы совершенно не собирались расшаркиваться перед властью, и обвинения в заказном характере нашего опороса (явная, но к месту опечатка в цитируемом тексте. – Прим. авт.) несправедливы, – заявил руководитель управления социально-экономических исследований ROMIR Monitoring
Михаил ТАРУСИН.
Охотно верю. Но играть на недобросовестную власть можно и не расшаркиваясь перед нею.
Цензура по вертикали
Как в точку, попало знаменитое «Жить не по лжи»! Россия – одна из самых лживых стран на свете. Ее боятся не потому, что «мы делаем ракеты», а потому, что нам верить нельзя. Наше беззаконие называется «диктатурой закона». Уничтожение независимой мысли – это «спор хозяйствующих субъектов». Все ветви власти подчиняются исполнительной в рамках «вертикали». Война с частью собственного народа – «антитеррористическая операция». Наш президент не то, что страной управлять, он даже до прокурора дозвониться не в состоянии. Кто описал Россию точнее – Оруэлл, Родари?
Не знаю, по недомыслию ли, по заказу ли, но в сознание людей внедряется мысль о необходимости цензуры теми, кто как раз и должен показывать всю реальную многосложность происходящего. Цензура, между прочим, никуда и не исчезала. О ней, в силу политических традиций России, просто не говорят. Разница только в том, кто осуществляет цензуру, – государство, в лице специально уполномоченных органов, либо хозяин или нанятый им менеджер. Кто лучше всех знает о наличии цензуры в реальной жизни? Редакторы, конечно. Иные из них даже из меня, редактора с немалым опытом, «выдергивают иголки», будто из ежика – так, на всякий случай. И это не литературная правка, а именно политическая. А ведь, казалось бы, уж чисто русская мудрость: в каждой деревне должен быть свой юродивый, который может сказать правду даже царям.
...по нужде
Правда о цензуре состоит в том, что необходимость в ней, действительно, ощущается. Вот только общая на всех правда на этом именно и кончается, дальше начинается правда каждого. В какой цензуре нуждается власть, долго объяснять, наверное, не надо. Приведу одну только цитату:
«Сейчас российское государство переходит к достаточно сложному периоду. Дело в том, что во время первого срока президентства Путина никаких шагов, которые бы серьезно ущемляли интересы обычного населения, предпринято не было. Ну, может быть, какие-то протесты вызвало лишь введение ОСАГО. Все же остальное – борьба с Гусинским, Березовским, с региональными руководителями, реформы Совета Федерации и т. д. – воспринималось как некие элитные конфликты, никак не отражающиеся на состоянии рядового избирателя. Сейчас ситуация меняется. Будет новое чтение по льготам, далее на повестке дня стоят реформы ЖКХ, образования и здравоохранения. Проводится и военная реформа, причем если вначале были позитивные новости (например, сокращение срока службы), то сейчас речь идет уже о призыве студентов и сокращении отсрочек. Таким образом, второй срок Путина будет значительно сложнее, и в этой ситуации усиление контроля над электронными СМИ для власти очень важно (первой ласточкой как раз и стало закрытие программ Парфенова и Шустера). В случае, если недовольство теми или иными шагами власти будет находить отклик в федеральных СМИ, ситуация может ухудшиться, а власть сегодня пытается избежать любых социальных противоречий. Другое дело, что санкции на подобное усиление контроля никто не давал».
Так прокомментировал ситуацию заместитель гендиректора Центра политических технологий
Алексей МАКАРКИН.
Давал, господин Макаркин, еще как давал. Только не в письменном виде. Да и мы не мальчики, кое-что в этой жизни понимаем. Жаль, что власть российская так и не может научиться говорить с собственным народом. Вербовать и устранять, видимо, куда проще. Что ж, кого заслуживаем…
...по горизонтали
Цензура, которую ждет народ, вовсе не та, которую ждет власть. Люди устали от цинизма, насилия, пошлятины, которая «полным потоком» (совсем как ранее обещанные блага коммунизма) льется на наши головы с экранов государственного телевидения. Но именно этой цензуры народ и не дождется. Не только потому, что власть оглупляет народ, отвлекая его от бюрократической сути «реформ», но и потому, что тем самым сохраняется возможность переводить «стрелочку» на журналистов, держать их в узде общественного недовольства.
Цензура, до которой созрели журналисты, – это самоцензура, а по-другому говоря, наступившее сознание профессиональной ответственности за то, «чем слово наше отзовется». Правда, ответственность эта по большей части пока что переходит в трусость, в предательство профессиональной миссии, долга перед согражданами. «Тот же Константин Эрнст никогда в жизни не поставит в эфир Первого канала материал, который может подорвать рейтинг президента Путина», – заметил руководитель информационной службы Фонда защиты гласности Руслан ГОРЕВОЙ. Уверен, менее всего господин Эрнст руководствуется соображениями профессиональными. Потому что основных причин – две: боязнь руководителей СМИ за свое место или боязнь того, что нелояльное просто задушат.
Камо грядеши?
Цензура, о которой мечтает победившая страну бюрократия, вовсе не нуждается в документальном оформлении. В Екатеринбурге, например, в среднем за год избивают по 13 журналистов. В культурной Перми, говорят, решали проблему более цивилизованно. «Рекомендуя», скажем, каким СМИ, когда и сколько дать денег под видом рекламы (а кому не давать). Оброк своего рода. И пойди поспорь! Себе дороже. Вот только русские, при всей своей доверчивости и покладистости, имеют одну интересную черту – если «достанет», они взрываются и посылают своих правителей по известному адресу.
Стоит ли искушать судьбу такой ерундой, как цензура? Мы все равно все напишем и все поймем «между строк». Давно научены.
Итак, языки – Эзопу?
