Большинству интересны не тонкости верований, а их «яркости», – считает Светлана Рязанова
О востребованности профессии религиоведа и об отношении общества к религии.
В полку пермских докторов наук прибыло. Совсем недавно один из ведущих религиоведов края, старший научный сотрудник Пермского отделения УрО РАН Светлана РЯЗАНОВА защитила степень в области философских наук.
– О чем ваша диссертация?
– «Религиозное и светское в эволюции мифологии». Тема не очень на слуху, и не рассчитана на широкую публику. Мне интересна логика эволюции религии, принципы формирования течений внутри нее. В основном, я занимаюсь религиозной проблематикой как сотрудник Пермского научного центра.
– Насколько общество и государство интересуется исследованиями подобного рода?
– Ощущение, что моя специальность – нужная и востребованная, появилось лишь в последнее время. Предмет моих исследований никуда не пропадал, он абсолютно неисчерпаем. Просто религиозная жизнь, никогда не прекращаясь, различается по периодам интенсивности. В этом году, наконец, начал регулярно работать экспертный совет (в который я вхожу) при краевом управлении Министерства юстиции, до этого не работавший 8-10 лет. Не потому, что появились какие-то исключительные проблемы, – изменилась общественная конъюнктура, и в очередной раз все убедились, что явления религиозного характера учитывать приходится.
– Чем этому совету приходится заниматься чаще всего?
– К нам обращаются представители религиозных объединений, у которых возникают проблемы с регистрацией и перерегистрацией. Кроме этого, появляются какие-то новые явления в общественном пространстве. Буквально на днях узнала о новой религиозной группе, которую условно можно назвать «неоязычеством», но пока полностью не понятно, что это.
Всегда существует то, что мы привыкли называть религиями, то, что нам непривычно называть религиями, и то, что не является религией, но почему-то считается таковой. Появляется какой-то феномен, и у религиоведов спрашивают – «это что?». Порой приходится объяснять, что нет, это не «сектанты», потому что слова «секта» нет в законодательстве, в юридическом пространстве, оно очень спорно трактуется в академических кругах... Взять случай с деревней Черепаново – приехали туда последователи Диомида (епископ Анадырский и Чукотский был лишен сана за «непослушание священноначалию и попытки организовать раскол в Церкви»), и у нас появилась новая проблема. И мы начинаем реагировать на нее, и журналисты, и власти, и православная церковь, соответственно, тоже.
– Насколько общество готово к тому, чтобы слышать и понимать ваше мнение?
– Население, к сожалению, глубоко невежественно в вопросах религии. Например, многие ставят знак равенства между православием и христианством, и спрашивают: «А у католиков проходят обряды или нет?». Объясняешь, что католики тоже христиане, да и баптисты не пьют кровь христианских младенцев. Многие обижаются, когда им говоришь, что у баптистов реальная воцерковленность выше, чем у представителей так называемых «традиционных» религий.
Публике интересно что? Про ваххабитов, террористов-экстремистов и иже с ними. Интересно, когда что-то забавное, вроде неоязычества: «на снегу рожают, по лесу скачут». Всё это дополняется пышным цветом мифологии по поводу той или иной религии. В причудливых формах порой существует народное православие, когда бабушка крестится при словах песни В. Бутусова «...видишь там, на горе, возвышается крест...», или «счастливые» билеты запивают святой водичкой. «Я поеду в другую церковь, там святая вода лучше, чем здесь». На форумах люди пишут, что дева Мария была славянкой. Или – шутка дня: туристка в Израиле спросила, почему мадонну постоянно изображают с мальчиком на руках, и никогда с девочкой... И забавно, и грустно. Говорить с большинством людей о тонкостях религиозного сознания пока нет смысла, им интересны не тонкости, а яркости.
– Образовывать широкую публику тоже входит в ваши обязанности?
– Где-то как эксперт выступаешь, гдето – как преподаватель. И часто приходится видеть, как дремучее невежество сочетается с горячим интересом. Студентам-политологам очень интересно, они охотно ходят на экскурсии по храмам, слушают лекции, но при этом никакой обратной связи нет, поскольку базы нет тоже.
Сколько раз мне приходилось лекции читать – столько раз я занималась ликбезом. Это катастрофическая ситуация, и касается она не бабушек на скамейке и не студентов вузов, а, например, директоров школ. Понимаешь, что они плевать хотели на твою лекцию, и не потому, что они плохие, а потому, что у них свои дела, проблемы. Нынешние директора школ это редко люди 30-ти и чуть старше, как правило, им 50 и больше – самое «атеистическое» поколение, которое не знает, и знать ничего не хочет про эти вещи. Как заинтересовать, если нет базовых знаний?
Периодически журналисты обращаются ко мне с просьбами что-то прокомментировать, и очень часто, услышав вопрос, я понимаю, что он изначально задан неправильно. У Роберта Шекли в одном из рассказов есть очень хорошая фраза: «Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать большую часть ответа».
– Может, и не нужно никому никаких подробностей?
– Религия – это не феномен для специалистов, это реальность, с которой мы постоянно сталкиваемся, и которая влияет на нас. Из-за неграмотности в религиозных вопросах общество становится культурно и психологически закрытым. Элементы ксенофобии, которые мы наблюдаем, в значительной мере определяются незнанием. Классическое религиоведение, действительно, мало кому необходимо, но в общеобразовательных школах должны давать общие представления о религиях, рассказывать о христианстве, буддизме, индуизме, исламе... А сейчас это либо основы православной культуры, либо основы религиозной культуры и светской этики – в четвертом классе... Много у вас осталось знаний, полученных в четвертом классе?
В университете студентка-адвентистка (протестантской церкви Адвентистов седьмого дня) не может ходить на занятия по субботам. Преподаватель заявляет: «Это ваши проблемы». Возникает вопрос: мы должны встать на сторону девочки или на сторону преподавателя? Вот вам новая проблема. В школах бывает: родители сообщают, что ребенок не будет учиться по субботам, им отвечают: а если ЕГЭ, например, в субботу? Родители: «Значит, Господь так хотел». Это проблема, и мы ее тоже решаем каждый раз в частном порядке. Говорить о системном подходе пока не приходится. Пока бродим как в дремучем лесу.
