рофессор Симонов разрабатывает такие виды стали, аналогов которым в мире нет |
 |
|
Симонов Юрий Николаевич, заведующий кафедрой металловедения и термической обработки металлов (МТО), доктор технических наук, профессор. В октябре отметит 60-летний юбилей. Кафедрой заведует с 2006 года.
– Юрий Николаевич, расскажите, пожалуйста, о кафедре.
– Кафедрой металловедения и термообработки она стала называться с 1960 года, когда уже была переведена в политехнический институт на механико-технологический факультет. Тогда кафедру возглавил Наум Нохимович Липчин – известный металловед. А с 1982 года руководить кафедрой стал Владимир Соломонович Томсинский.
Если говорить о научной тематике, то Н.Н. Липчин занимался проблемой структурной наследственности металлов, а В.С. Томсинский, в основном, структурой и свойствами титановых сплавов. Это было актуально для того времени. Постоянно у нас были договоры со всеми уральскими заводами, на которых плавили эти титановые сплавы. А потом грянула перестройка, Томсинский внезапно ушел из жизни, и мы пригласили на должность заведующего кафедрой Леонида Михайловича Клейнера. В эти трудные 90-е годы он кафедру сохранил. Была какая-то тематика, причем весьма интересная, были защиты. Другие кафедры просто умирали. у нас был небольшой «подпор» молодежи, и сейчас средний возраст сотрудников кафедры 44 года.
– Как вы стали заниматься наукой?
– Так получилось, что главный мой учитель – болгарин. Зовут его Младен Николов Георгиев. И под его руководством я занялся комплексной проблемой, а именно влиянием структурного состояния на прочность низкоуглеродистых сталей, потому что в свое время выяснилось, что углерод для сталей, вообще-то, вредная примесь.
– Так сталь – это и есть сплав железа с углеродом!
– Да, сталь – это сплав железа с углеродом, включающий примеси и легирующие элементы. Но раньше считалось, что высокоуглеродистая сталь – прочная, поэтому хорошая. Оказалось, что комплексом свойств – и достаточно высокой прочностью, и пластичностью, и вязкостью, и трещиностойкостью – обладают как раз низкоуглеродистые и безуглеродистые стали. Иностранцы не так давно придумали IF-steels, свободные от примесей внедрения. А углерод – это примесь внедрения, там углерод – тысячные доли процента. От него вообще избавляются как от вредной примеси. В 70-е годы появились мартенситно-стареющие стали. Это целая эпопея была, как американцы «воровали» их у нас, а потом мы у американцев. Это почти безуглеродистые, но высоколегированные стали. Без этих сталей было бы невозможным создание сверхзвуковых бомбардировщиков типа ТУ-160.
– Где она используется?
– У наших конструкторов была проблема. При посадке сверхзвукового тяжелого бомбардировщика ломались стойки шасси, которые изготавливались из очень заслуженной, но исчерпавшей себя стали – хромансиля. А начали изготавливать шасси из новой стали, и проблема разрушения перед-них стоек самолета ушла, потому что эта сталь оказалась намного надежней.
На нашей кафедре работал некоторое время один из разработчиков этой стали – профессор Герман Александрович Береснев.
– Сейчас вы работаете над новым видом сталей?
– Вообще, откуда начались нанотехнологии… В свое время Фейнман в одной из своих лекций сказал: что вы тут «толчетесь» – на микроуровне? Вы идите дальше – на дисперсный уровень, там полно свободного места. Так всё началось – именно с металловедения и металлов. Этим сейчас занимаются мои аспиранты: берут дешевую низкоуглеродистую сталь, в ней нет дорогих компонентов, как никель и кобальт. Такую закаленную сталь подвергают радиальной ковке, при этом зерно измельчается – ударная вязкость поднимается. Сейчас мы будем внедрять эту технологию на Мотовилихинских заводах – при производстве различных труб для нефтедобычи и нефтегазодобывающего оборудования.
– А насколько инновационна эта разработка?
– Этот класс сталей – низкоуглеродистые мартенситные стали (НМС) – придумал профессор Клейнер, я только развиваю, но аналогов в мире нет.
– А кто об этом знает, кроме вас?
– Специалисты – знают. И мы начали рекламировать. Недавно обратились к нам специалисты Тульского оружейного завода, чтобы применить эти стали в их изделиях.
– Жалко, что с АвтоВАЗа к вам специалисты не едут!
– Забудьте вы про российский автопром!
– Нет, вы лучше расскажите, почему российские автомобили плохие?
– Потому что легковой автомобиль – так же, как ракета, танк или автомат – сложное, многоплановое техническое изделие, и чтобы его сделать, нужна определенная промышленность. Мы в свое время развили военную промышленность. Наших ресурсов хватило только на это. А на автомобилестроение не хватило… – естественно, безвозвратно отстали…
– Получается, что наука продолжает работать на оборону?
– Не надо ни в коем случае забывать, что наука – технология металлов – всегда работала на оборону.
– Почему снижается уровень образования?
– Я, например, против ЕГЭ. Наши учителя всегда давали базовый комплекс знаний, а потом учили мыслить, развивая этот базовый комплекс знаний, строя какие-то логические цепочки.
Нам надо, чтобы человек, который пришел к нам учиться, прилично разбирался в физике и химии. Что значит получить у меня зачет по металлургической технологии? Это значит надо сдать четыре коллоквиума, то есть четыре раза со мной минут по 15-20 поговорить. Иногда мне было достаточно пяти минут, чтобы понять, что студент усвоил всё, что я хотел. А сейчас они иногда не могут связать двух слов. Иногда они просят, чтобы я задал вопрос, на который можно ответить «да» или «нет». Дело в том, что сейчас физика не является обязательным предметом. В ПНИПУ большинство специальностей требуют знания физики.
– Вы говорили о сбое в системе школьного образования…
– Не знаю, почему каждый новый министр что-то меняет! Поехал бы он в Англию, посмотрел, кто там что менял в образовании! Вот в Оксфорде или Кембридже – как хотят учить, так и будут!
– В дипломах ваших выпускников что записано?
– Давайте разберемся, теперь это не так просто. Во-первых, сейчас мы выпускаем уже не инженеров, а «бакалавров» и «магистров». Бакалавры – это специалисты с четырехлетним обучением, на заводах их называют инженерами-недоучками. Иногда они работают по специальности и достигают успеха, иногда работают не по специальности и достигают еще большего успеха.
– А кем бакалавру идти работать, сталеваром что ли?
– Почему? Металловедом-термистом, например.
– Это вроде после техникума…
– Нет, мы, в принципе, бакалавру за четыре года даем базовое высшее образование. Фактически, он знает столько же, сколько прежний инженер. Может быть, меньше умеет, потому что практики меньше. Дальше магистратура – два года. Она у нас осуществляется по двум направлениям – «Металлургия» и «Материаловедение и технологии материалов». В каждой магистратуре по одной программе. Магистр – это выше, чем инженер.
Магистру дано право преподавать в школах и техникумах. У нас вчерашние магистры ведут лабораторные и практические занятия. Только лекции не читают. Раньше и аспиранты не читали лекции, теперь могут. Мало нас осталось, мало. Скоро некому будет преподавать. Будем приглашать из-за рубежа, как Петр I…
За последние три года мы выполнили три больших проекта: один с РОСНАНО и два проекта с Мотовилихинскими заводами. Мы имеем возможность зарабатывать, это нас спасает. Сейчас есть один большой проект – это международная исследовательская группа. На рассмотрении два больших проекта с ОАО «Протон-ПМ» и Мотовилихой. Если будет реализован проект с ОАО «Протон-ПМ», нам понадобится 10 магистров. Впрочем, очень интересный проект был с РОСНАНО в 2009-2012 годах. Мы выиграли грант и подготовили 15 магистров.
Каждый магистр в результате пишет диссертацию, которая содержит от трети до половины кандидатской. За эти три года они опубликовали 71 печатную работу. Некоторые из них пошли в аспирантуру, и я думаю, через пару лет они защитятся, очень сильные ребята.
– И они никуда не уехали?
– Они должны отработать три года.
– А девочки у вас учатся?
– Да, и много. Что такое МТО (металловедение и термообработка)? В наше время, в 70-е, говорили, что МТО – это «Мы Только Отдыхаем». Я, например, учился очень легко, мне достаточно было один раз прочитать – и я уже всё понял. Ну, сопромат – «напряг», электротехника – «напряг», а спецпредметы – это легко. Нам давали очень широкое образование. Вот, например, диктор на ВЕТТе – Марина Александровна Жемчужникова – была студенткой МТО.
– Куда трудоустраиваются ваши вы-пускники?
– На все без исключения металлургические предприятия. Хотя термисты-металловеды – «термиты-металлоеды», как шутя мы говорим – относятся к металлургии, но в большой степени и к машиностроению. Мы, конечно, металлурги, но и машиностроители. Наши выпускники работают на металлургических и машиностроительных предприятиях, в отделах главного металлурга, в центральных заводских лабораториях, в термических цехах. Металловеды очень нужны, например, сварщикам, литейщикам, прокатчикам, штамповщикам.
Сейчас, в основном, трудоустраиваются в Перми. Раньше, когда было распределение, – от Калининграда до Владивостока. Еще в наших выпускниках нуждаются различные экспертные организации. Представляете, что-то металлическое сломалось. Задаются два извечных русских вопроса «Кто виноват?» и «Что делать?». И на эти два вопроса квалифицированно может ответить только металловед.
– А вы делаете экспертизу?
– При кафедре существует специальный аналитический центр «Кристалл» (металлы – это кристаллы).
– Экспертизу в бассейне «Дельфин» в Чусовом вы производили?
– Специалисты с нашей кафедры профессор Клейнер и Л.Ц. Заяц (мой друг, был самым опытным экспертом Пермского края). К нам обращаются еще и потому, что мы – подразделение всего университета. У нас дороже, но зато надежно и качественно.
– Какие еще экспертизы вы проводили?
– Вот сегодня только отдал: одна фирма купила у другой большую партию дорогих труб из нержавеющей стали. Сделали сварку – человек встал на эту трубу и провалился. А продали им трубы как новые!.. Сертификат нам дали. Во-первых, марка стали не та, свойства, естественно, не те, на внутренней поверхности через каждый миллиметр трещины несквозные. То есть трубы явно эксплуатировались очень жестко, в какой-то хлорсодержащей жидкости. Сертификат, видимо, липовый. Итак, вторая ипостась деятельности наших выпускников – экспертиза, причем вплоть до криминалистической.
Третья ипостась наших выпускников – это различные металлоторговые фирмы. Они берут наших специалистов, поскольку те разбираются в том, что продают.
– Кого бы вы хотели видеть своими студентами?
– Я не ратую за то, чтобы все, очертя голову, ринулись к нам. Во-первых, у нас и прием-то всего 25 человек бюджетников и 5 договорников. Резко уменьшился контрактный прием – детей стало меньше. Конкурс небольшой, в том числе и потому, что для абитуриента специальность непонятная. Например, «Технология сварочного производства», «Технология литейного производства» – это ясно. А тут – «Металловедение и термообработка»… Люди не понимают, что это. А это работа не у сталеплавильного агрегата, а в лаборатории за микроскопом, исследовательская, экспертная работа.
– Какой проходной балл на вашу специальность?
– Нам поставили задачу, чтобы проходной балл был не ниже 150 из 300. Мы ее выполнили, но на грани.
– А аспирантов у вас сколько?
– Семеро, один из них – металловед в четвертом поколении – Алексей Перцев. Магистрам я говорю: если вас зовут на работу и предлагают зарплату меньше 20 тысяч – отказывайтесь. Вы должны «продаваться» солидно.
Мы не стараемся выпускать много. Мы стараемся выпускать хороших специалистов. Поступает 25-30 человек,
12 человек оканчивают магистратуру. И мы считаем, что это нормально. Нынешний выпуск – всего три магистра. В следующем году будет больше. И за них будут драться. Заводы просто ревут – нужны металловеды, а металловедов мало. С другой стороны, искусственно поддерживаемый дефицит дает возможность легко трудоустроиться на хорошую зарплату.
Базовый уровень должен быть. Школа должна давать базовый уровень. В этом смысле, во Франции очень интересная система образования. У них ценятся высшие технические школы. Нам показывали Сорбонну и 4 такие школы. Одна из них – Высшая Школа Парижа – интересна тем, что в ней учат 5 лет, но первые два года – дают базовые предметы, занятия по 10-12 часов в день, потовыжимательная система. Зато оттуда и выходят специалисты, за которыми выстраиваются в очередь компании «Рено», «Пежо», «Ситроен».
Мы тоже хотели бы, чтобы к нам шли не случайные люди, а те, которые хотят более-менее нормальную зарплату и при этом интересную творческую работу.
– Спасибо большое, Юрий Николаевич, за интересную беседу и – достойных вам абитуриентов!
