Несекретные материалы полковника Ковтуна.
О государственном пожарном надзоре мы говорили больше всего, и, пожалуй, эмоциональнее всего. Это и неудивительно. Если вопросов безопасности в контексте экономики средства массовой информации предпочитают не касаться, автоматически переводя эту тему в разряд секретных материалов, то о том, что доля пожарных во всем объеме теневой экономики в России составляет порядка 30%, сейчас трубят все без исключения центральные СМИ.
Об опасениях и тревогах полковника Ковтуна по этому поводу мы напишем в следующем, последнем выпуске несекретных материалов, потому что опасения эти связаны с введением обязательного противопожарного страхования. А сегодня наш разговор о госпожнадзоре, или ГПН, как чаще говорят в Управлении государственной противопожарной службы.
Кто есть кто
Вся пожарная охрана состоит из двух основных служб: службы пожаротушения (те, кто непосредственно тушит пожары и спасает из огня людей) и службы надзора (те, кто работает на предупреждение пожаров). Такой порядок у пожарных завел еще царь Алексей Михайлович Тишайший своим знаменитым «Указом о градском благочинии» ровно 355 лет назад.
Сегодня в Пермской области работают 240 государственных пожарных инспекторов. Минус традиционный некомплект, отпуска, больничные – около 180 человек ежедневно присутствуют на своих служебных местах. В это число входят и пожарные дознаватели, то есть те, кто непосредственно работает на пожарах, устанавливая причины возгорания, разбираясь с материальными потерями, ведя уголовные дела, и т. д. Итого, около 120 человек на всю область – непосредственно те, кого мы и называем пожарными инспекторами. Именно они призваны оградить нас с вами от пожаров. Много это или мало?
Комментарий полковника Ковтуна:
– Я считаю, ГПН нужно в два раза сократить, хотя отцы-командиры говорят, что нужно увеличить. Не надо нам больше. Мы несвойственными функциями занимаемся. Например, зачем с нами согласовывать проект здания? Есть главный инженер проекта, пусть и отвечает. Он лицензию имеет на этот вид деятельности и получает немалые, уверяю вас, деньги. Любой проект стоит от 4 до 11% от стоимости всей сметы. В среднем 7-8%. Если здание стоит 40 миллионов, то сколько стоит проект? А ведь строятся сотни, если не тысячи объектов ежегодно.
Наверное, предложение Андрея Викторовича вызовет огромное удивление в первую очередь как раз у тех, кто «идет и идет» в ГПН, ежедневно торит тропу, которая «не зарастает». Но давайте разберемся, что за бумажка требуется от ГПН? Заключение – соответствует ли объект принятым требованиям пожарной безопасности. А ведь требования эти пожарные не хранят у себя за семью печатями. Главный инженер проекта должен элементарно выполнять необходимые требования. Не выполнит? Но проектная документация при приемке все равно поступает в пожарную охрану. Инспекторы, не вставая с кресла в собственном кабинете, могут сказать, соответствует проект требованиям пожаробезопасности или нет. Если не соответствует – тогда и начнется работа госпожнадзора.
Комментарий полковника Ковтуна:
– Простой пример – система здравоохранения. В прошлом году мы проверили областную клиническую больницу, а там ни системы оповещения нет, ни первичных средств, и с 18 часов, кроме суточной медсестры, никого из персонала. Задаем ей вопрос – что будете делать? Она вроде бы знает что-то, но знает очень плохо. А там от 30 до 100 человек, из которых 15 процентов лежачие больные. И если мы дадим положительное заключение, значит, тем самым санкционируем потери. Поэтому и было принято решение не давать заключения.
Жестко? Как сказать. Требования к объектам массового пребывания людей написаны кровью. И не пожарные виноваты в том, что они не выполняются, а те ведомства, которые этими объектами владеют и которые выдвигают эти самые требования. И другого способа, кроме запретного, не существует. Самыми мягкими и пушистыми, наверное, были те, по чьей вине горели дети в Якутии и студенты в Москве.
Или прошлогодняя история с системой образования. Кричали: «пожарные не пускают детей в школы! они выставляют чрезмерные требования!».. Разрешить эксплуатацию школы или детского сада, будучи абсолютно уверенным, что здание непременно сгорит в ближайшем учебном году, – это ли не абсурд?
Кстати, вопрос: куда уходят деньги, которые постоянно выделяются на приведение здания в соответствие нормам безопасности?
Комментарий полковника Ковтуна:
– В сентябре заново приходится покупать все огнетушители. А где прежние? Их наполовину разворовали – по гаражам растащили, по машинам…
У нас порядка 2,5 тысячи объектов образования. Представьте, что на каждом объекте в год воруют по одному огнетушителю, а каждый стоит от 400 до 800 рублей.
А что творится с сигнализацией? Это самое дорогостоящее оборудование. Средняя стоимость примерно тысяч 120-140. Монтируют как попало. Два-три года эксплуатации – и все. Вот вам экономика. Безопасность и экономика.
Цена безопасности
Много ли денег нужно на решение вопросов безопасности? Однозначного ответа нет – иногда много, а чаще всего и вообще не надо, так как правильное решение этих вопросов экономит деньги и самому ведомству, и пожарной охране.
Комментарий полковника Ковтуна:
– В той же областной клинической больнице заместитель главного врача по ГО и ЧС был. Получал немало, 12 тысяч. Да он один должен был горы свернуть: персонал обучить, систему оповещения наладить. На самом деле – ноль. И только новый главный врач разобрался во всем и выгнал бездельника. Из-за таких вот миллионы рублей уходят в песок.
Да простят меня чиновники департамента образования, опять приведу в пример их учреждения. Не потому, что там хуже всего обстоят дела, просто эта тема куда более изученная, благодаря прошлогодней акции по подготовке школ к учебному году.
В тележурнале «Огнеборец» – масса видеоматериалов о проверках школ, и в каждом из них непременно есть вопрос к педагогам или работникам школы: куда будете звонить, если вдруг, не дай бог, что-то случится? Удивительно, но с первой попытки учителя ответить не могут. Уважаемые люди, учащие детей жизни, не знают номер 01 или вспоминают его с большим трудом. А просьба показать, как следует обращаться с огнетушителем, обычно превращается в шоу. Грустное, надо сказать, шоу.
Сколько стоит вынести мусор из тамбуров запасных выходов? Сколько стоит выучить наизусть порядок действий на случай ЧС? Сколько стоит стандартное ведение журнала по учету огнетушителей или инструктажей по ТБ? Почему нужно, нарушая все рекомендации, отделывать пластиком стены на путях эвакуации, если точно известно, что перед началом учебного года придет пожарный инспектор и потребует демонтировать? Зачем делать электропроводку так, что через год предпишут, как минимум, привести ее в порядок, как максимум – поменять? И это еще в лучшем случае, если за год помещение не сгорит из-за банального короткого замыкания или перегруза в сети.
И вот мы снова вернулись к тому, с чего начали. Достаточно каждому на своем рабочем месте качественно выполнять ту работу, за которую он получает зарплату. И тогда ГПН можно будет сокращать в два раза – считает полковник Ковтун.
Каждому месту – свой хозяин
Иногда доходит до смешного: государственные пожарные инспекторы работают день и ночь над тем, чтобы какой-нибудь сельский клуб или библиотека полностью соответствовали тому самому проекту, который заказчик в свое время оплатил, считая его оптимальным.
Получается, что потратить деньги с умом для пожарных куда важнее, чем для самого владельца помещения?..
Комментарий полковника Ковтуна:
– У нас 37 районов, и в каждом районе от 9 до 24 муниципальных образований. И столько же глав администраций. У них есть свой аппарат, есть с кого спрашивать при решении вопросов безопасности, и есть все наработки. Так почему пожарные инспекторы вынуждены идти по второму кругу и дублировать чьи-то функции?
Обывателю кажется, что пожарные обижают врачей, учителей, работников культуры или социальной сферы, даже глав администраций… В действительности же пожарные помогают владельцам объектов (будь то министерства, любой из комитетов или департаментов областной администрации, муниципальные хозяева) рационально потратить, а порой и сэкономить бюджетные средства. Чаще всего пожарные и перечисленные чиновники действуют как единомышленники. А если нет – тогда ГПН отстаивает интересы основного владельца – государства. И права для этого у ГПН – очень большие.
Комментарий полковника Ковтуна:
– Прав у нас, действительно, много. Обязанностей много и прав – от вынесения предупреждения до возбуждения уголовного дела. Наша служба – государственный орган дознания, который выстроен как система.
Если позволите, еще один маленький ликбез. Любой объект социальной сферы имеет своего владельца. Вот только искать его следует не на самих объектах, которые принадлежат либо государству, либо имеют региональное или муниципальное подчинение. И, соответственно, финансируются из разных источников – бюджетных, но разных. А те, кто непосредственно берет здание или помещение в управление, – наемные работники, которым не грех и украсть, и манкировать правилами безопасности, или просто сидеть, сложа руки, получая бюджетную зарплату.
Впрочем, наемный работник или хозяин – это ведь не только статус отношения к собственности, это позиция человека. Можно, будучи распорядителем бюджетных финансов, ощущать себя пролетарием, а можно и на небольшом рабочем месте вести себя по-хозяйски.
