«ПО» начинает цикл статей, посвященных 70-летию Великой Победы.
Предлагаем вашему вниманию рассказ о боевых днях ветерана Великой Отечественной войны полковника в отставке Владимира МАКСИМОВА.
«Сколько я убил фашистов?»
– Моя специальность – военный геодезист. Мои обязанности – привязка топогеодезических порядков артиллерии, то есть измерение расстояний от наших батарей до батарей противника, – рассказывает Владимир Петрович. – Основное мое оружие – теодолит Т-30 и таблица тригонометрических и логарифмических функций. С их помощью обрабатываются результаты полевых измерений.
Воевал на Карельском фронте. Особенность была в том, что длина линии фронта составляла 1,5 тыс. км. Но сплошной линии как таковой не было, а было пять наступательных направлений. Наш артполк участвовал в боевых действиях на Кандалакшском, Мурманском и Свирском направлениях. Где местность была открытая, там работы вести было легче, так как просматривались большие расстояния. Но все наши действия наблюдались и противником, и если я был у переднего края, то часто подвергался ружейно-пулеметному обстрелу.
Меня иногда школьники спрашивают, сколько я убил фашистов. Давайте посчитаем. Возьмем Кандалакшское направление. С помощью нашей ОРБ было обнаружено и уничтожено 28 артбатарей немцев. А это 6 орудий в каждой и по 6 чел. орудийной прислуги на одну пушку. Теперь разделим на 40 чел. личного состава нашей батареи. Сколько получается? По 3 орудия и по 18 немецких солдат на брата.
Что такое немецкий заполярный летчик?
– Однажды во время работы на точке над нами шел воздушный бой – наш Як-9 крутился с «мессером». Немец пролетел над моим теодолитом – высота метров 10 – и кулаком погрозил. Жалко, не успели мы схватить автоматы, а то бы расстреляли его в упор... Но потом всё равно он был сбит, приземлился на парашюте, и мы его взяли в плен. При обыске обнаружили записную книжку, а в ней – стихи, много стихов. У нас был переводчик, и вот что он в числе прочего перевел: «В диком лагере мы прозябаем, Живем и пьянствуем, сходим с ума. Небо сделалось адом и раем, и смертельной – полярная тьма. Мы убийцы, кровавое стадо, Лес и тундра нам стали тюрьмой.
Нам назад не вернуться из ада, Никогда не вернуться домой»… Так этот немец писал о себе.
Вспоминается еще такой эпизод. 8 октября 1944 года я был на наблюдательном пункте комбата, который своим батальоном поддерживал наши батареи. Наблюдал за ходом боя. Когда началась наша атака, батальон был задержан огнем противника. Бойцы залегли. А Миша Ивченко, наш солдат, поднялся навстречу огню и бросил гранату в амбразуру. Но пулемет продолжал стрелять. Тогда он грудью закрыл ее…
Норвежское сопротивление
– Еще характерный случай был. В 1944 году наши части вошли в Норвегию. После освобождения Киркинесса мы вышли к Нэйден-фиорду, на 180 км вглубь залива Баренцева моря. Войска дошли до фиорда и остановились, не зная, где немцы. А они, используя плавсредства, переправились на другой берег. Ширина фиорда 5 км.
Тогда командир полка приказал: «Максимов, возьми двух автоматчиков, переплывай на ту сторону. Нет немцев – зеленая ракета. Если есть – действуй по обстановке».
Мы нашли брошенную лодчонку, сели в нее. А был октябрь, отлив в Баренцевом море отличается очень сильным ветром и волнами. Нашу лодку швыряло как перышко, успевали только воду вычерпывать. Но когда мы отплыли метров на 500, по нам открыл огонь наш пулеметчик, с нашего же берега. Он, видимо, полагал, что мы недобитые немцы. Но я оставил на берегу своего сержанта наблюдать за переправой. Тот увидел, что пулеметчик по нам стреляет, подбежал к нему и остановил огонь.
Мы переправились – все обледенелые, как рыцари в доспехах. Стали передвигаться от камня к камню. В прибрежной полосе немцев не обнаружили. Продвинулись дальше, на 1,5 км, и тоже немцев не нашли.
Рядом был населенный пункт Стурбург. Я решил зайти в крайний дом, узнать у местных о немцах. Стучу в дверь, открывает пожилая женщина – и в испуге захлопывает дверь перед моим носом. Видимо, испугалась моего вида… Я снова стучу. Теперь открывает молодая девушка. Спрашиваю ее по-немецки (в школе немного изучал): «Где немецкие трупы?». Она отвечает (тоже по-немецки): «30 минут назад как удрали на запад».
Мы попросились погреться, она разрешила. Мы вошли, сняли мокрую одежду, достали свои пайки… Она нам масла кусок выставила… И вдруг вваливаются шесть здоровенных парней… Мы тут же схватились за автоматы. Но те улыбаются, а один из них медленно достает из кармана… бутылку. И говорит: «Das ist Schnaps» (Это самогон). Я, в свою очередь, спрашиваю: «А вы кто?». Оказалось, это были бойцы норвежского сопротивления.
Выпили за дружбу этот шнапс. Короче, хорошо подзарядились. Они дали нам другую лодку, шестивесельную, переправили нас к себе, на другой берег фиорда. Я доложил комполка обстановку.
...14-я армия задержалась в Норвегии до августа 1945 года. День Победы лейтенант-артиллерист Владимир Максимов встретил там же, в Норвегии, в Эвердале. Радист принял радиограмму – приказ Сталина № 369. Победу отметили фейерверком из сигнальных ракет: красных, желтых, зеленых…
СПРАВКА «ПО»
МАКСИМОВ Владимир Петрович. Род. 27 июля 1924 г. в Коканде (Узбекистан). Через год семья переехала в Тюмень. 8 августа 1942 г. был призван в Красную Армию. Окончил Одесское артиллерийское училище, эвакуированное в Сухой Лог (Свердловская обл.). По окончании направлен в 149-й артполк в отдельную разведывательную батарею (ОРБ) на должность командира взвода топографической разведки, в звании лейтенанта. Воевал на Карельском фронте. Награжден двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны, орденом Сталина и медалями, отмечен четырьмя благодарностями Верховного Главнокомандующего. Всего прослужил в армии 68 лет. Автор двух книг: «68 лет в строю» (ПНИПУ, 2012) и «Карельский фронт. Дневники» (готовится к изданию). Жена – Надежда Ивановна, участник ВОВ, ветеран тыла.
