Овальный дом

или печальное положение пермских писателей.

Продолжаем разговор о проблемах творческих союзов. В прошлом номере «ПО» мы рассказали о художниках, их проблемах, чаяниях и планах. Сегодня наш рассказ о пермских писателях. Собеседником выступила председатель Пермской краевой общественной организации Союза писателей России (ПК ОО СПР) Татьяна СОКОЛОВА.

Нет закона о творческих союзах

С середины 1990-х годов перм-ское отделение Союза писателей существует как бы в двух ипостасях. С одной стороны, это творческий союз, с другой – общественная организация. Между этими «ножницами» и приходится работать руководству союза.

Писатели, прежде всего, должны сочинять и издавать книги, встречаться с читателями и строить просветительскую работу на основе своих произведений.

Но книги практически не издаются или издаются мизерными тиражами, в лучшем случае – до тысячи экземпляров, что на такой огромный край, согласитесь, очень и очень мало. Иными словами, по основной своей профессии писатели не проявлены, их не знают читатели, а если и знали когда-то, то забыли.

Все библиотеки и издательства работают «точечно», то есть кто-то издает Давыдычева, кто-то Кузьмина, кто-то проводит вечер памяти Воробьева…

«Закон о творческих союзах лежит в Государственной Думе уже больше десяти лет. Депутатам все некогда. Президент Владимир ПУТИН его смотрел, не отклонил, а отправил на доработку. Но, видимо, у депутатов не хватает на него времени. Новая, только что избранная Дума должна его принять. Во всяком случае, они обещают это сделать в ближайшее время», – говорит Татьяна Соколова.

Союз любителей бабочек

Творческий союз – это не общественная организация, как, скажем, союз любителей пива или общество собирателей бабочек. И писатели, а их в ПК ОО СПР около сорока человек, находятся на одном уровне с ними. «Мы не против этих организаций, но у нас своя специфика. Тем не менее, я и сейчас считаю, что мы должны работать не только как общественная организация, но и по своей «основной специальности», как творческий союз. То есть готовить какие-то социально значимые проекты. Например, в этом году мы провели литературный марафон «Встретимся у Пушкина», где собирались поэты, музыканты, детские писатели. Участвовали в образовательном форуме; у нас была площадка, где обсуждались проблемы русской гражданственности через книгу и через литературное творчество. Ну, и всероссийские Астафьев-ские чтения, которыми я занимаюсь как исполнительный директор уже три года. Рада, что все наши начинания вызвали живой интерес».

Печальное положение

Положение писателей в крае печальное. В том смысле, что каждый сам зарабатывает себе на кусок хлеба, сам пробивается, сам ищет спонсоров.

Работая в «Астафьевских чтениях», Татьяна Соколова заметила одну странность: есть Пастернак, есть Иванов… Но Астафьев? Наша гордость, величина мирового уровня, прожившая в нашем крае четверть века? Почему нет у нас специалистов-литературоведов по творчеству великого писателя, как в Красноярске или в Вологде? Но ей говорят, что он не «актуален».

Мы богаты, как мы обычно говорим, у нас всего достаточно. Только почему мы такие бедные? А потому, считает Соколова, что забываем свое прошлое.

«Писатели – сильные люди, они проживут. Их книги, так или иначе, выходят. Но, во-первых, малыми тиражами, во-вторых, сама по себе издательская культура резко упала, в-третьих, не всегда происходит соединение таланта и того момента, когда этот талант находит свое воплощение в книге. Мне очень обидно за талантливого прозаика Володю КИРШИНА. Столько у него книг интересных… Но он не может пробиться. Поэтому хотелось бы, чтобы власть поддерживала писателей хотя бы на каком-то минимальном уровне».

Писатели, за редким исключением, не живут за счет своего творческого труда. Впрочем, так было и в советские времена. За счет гонораров существовали разве что прозаики, если у них была возможность, скажем, раз в два года издать книжку.

Остатки прошлых лет

А что власть? Чиновники выделяют деньги на какие-то писательские мероприятия, например, на издание альманаха «Литературная Пермь» (на 2008 год запланировано два номера), частично оплачивают арендованное союзом помещение (писатели считают, что им должны выделить помещение не в аренду, а передать в безвозмездное пользование, как это сделано в отношении художников). По новому бюджетному кодексу чиновники не имеют права поддерживать общественные организации. Но те, кто кровно заинтересован в развитии культуры вообще и литературы в частности, находят «лазейки». Как это, например, происходит в Кемерово. Тамошним писателям выплачивается ежемесячная стипендия в размере трех тысяч рублей, и из областного бюджета на 2008 год запланировано выделение 17 млн рублей на издание книг местных авторов. Что Перми и не снилось. Пермским писателям выплачивается стипендия в размере 200 рублей, утвержденная еще Геннадием ИГУМНОВЫМ.

«Или возьмем для примера Екатеринбург, с которым Пермь постоянно себя сравнивает. Там только одних литературных музеев тринадцать штук, есть там и литературный квартал, и дом литератора. А в Перми нет не только литературного музея, но и вообще ни одного муниципального. Хотя Екатеринбург по литературному потенциалу значительно беднее Перми, – продолжает Татьяна Соколова. – Чтобы правильно использовать этот потенциал, необходимы умные и грамотные менеджеры, которые занимались бы работой с молодыми писателями, занимались организационной, издательской, просветительской деятельностью, ну и, наконец, социальной защитой». Таких работников в Перми нет. На них не выделено средств из бюджета. Поэтому и получается, что Татьяна Соколова – и писатель, и бухгалтер, и хозяйственник.

P.S. Когда-то она приехала в Пермь. «На сколько лет растянулся чудный тот день, когда я снова и снова бродила по Перми, то отдаляясь от нее, то приближаясь снова. И конусообразный шпиль над художественной галереей все не заканчивался, а уходил в небо невидимой прочной нитью. И здание со львами над могучей рекой, на крутом обрыве, заставляло душу мою замирать жутко и сладко, будто и она, душа моя, застыла перед последним шагом. И Дом писателей, овальный (второе полукружье овала где-то там, внутри, куда много лет я войти не смела), спрятавшийся от глаз люд-ских в заброшенном, дико разросшемся сквере, должен был быть именно там, где был».