Лидер дикороссов

Может ли поэтическое слово гармонизировать мир? – спрашивает поэт Юрий Беликов. Он – гость нашей редакции.

Беседовала

Поэт всегда за границей: за чертой обыденной речи, пахнущей жратвой и гламуром. Таков Юрий БЕЛИКОВ: его стихи сотрясают мозги обывателя и вправляют их. Его стихи – это грозная, мощная нежность, колеблющая сходящий с ума мир, как пульс птицы – небо. Именно так – «Пульс птицы – называлась первая его, вышедшая в Москве, а не в Перми, книга. Еще тогда литературный мир изумлялся: откуда у Беликова такая поэтическая сила, оказывающая на людей прямо-таки физическое воздействие? Конечно, нельзя сравнивать поэтов вообще, но иногда кажется, что в поэзии Юрия Беликова скрыта сжатая энергия, которая в любой момент может навалиться на тебя в неожиданном месте, разорвать тебя изнутри и – преобразить!

Юрий Беликов полном смысле этого слова поэт ХХI русского века, когда поэзия, излечившись от социальной функции служения – в особенности, государству с его идеологией, сумела сохранить в себе религиозные, духовные и философские функции. Его книга «Не такой», за которую он получил премию имени Бажова – это сгусток сжатых поэтических смыслов, выделяющих в процессе восприятия мощную энергию нежности и любви, боли и совести, жизни и смерти, гнева и доброты, голоса и тепла, взгляда и света…

Поэт – не такой

Комментировать собственную книгу – дело неблагодарное, это вам скажет любой автор. Пусть это делает читатель. Между изданиями первого и второго сборников у нашего героя, словно в известном тосте, перерыв был небольшой, зато между вторым и третьим прошло 17 лет. Хотя страстью к изданию Юрий Беликов, по его признанию, никогда не страдал. А его сверстники и коллеги, в том числе и более молодые, за это время наиздавали массу книг. Почему так произошло, спрашивается?

«Вполне возможно, что на меня давило мое мировоззрение. На каком-то этапе своей жизни я почувствовал, что Бог из Слова ушел. А если он ушел, то какой смысл общаться с Читателем через слова? Я считал, что, к примеру, музыка – более совершенное общение. И Бог, если куда-то и ушел, то, скорее всего, в музыку. Такое вот метафизическое отношение и к слову, и к жизни, вероятно, повлияло на мое издательское молчание».

Но однажды он ощутил, что Бог в Слово вернулся. «И скорость существования Бога в Слове убыстрилась. Иной раз кажется: если человек прочитает молитву, пусть не каноническую, а просто от сердца идущую, то очень быстро все сбывается. В человеке зеркально выворачиваются его дурные поступки. Если раньше мы ждали искупительной лавины годами, то теперь она может обрушиться на негодяя сразу же, когда он что-то совершит! И тогда я подумал, что Бог-то в Слово вернулся. И я решил выйти из зоны молчания. Сел в поезд и уехал на международный фестиваль поэзии, который проходил в 2006 году в Москве. Назывался он «Другие» и проводили его журнал «Дети Ра», издательство «Вест-Консалтинг», а также международный ПЕН-клуб. Я вышел на фестивальный ринг, как боксер-супертяж Джордж Форман – почти в 50 лет! Ну и, подобно Форману, легко доказал свои возможности – был признан лауреатом фестиваля. По его итогам приняли решение: денежными призами лауреатов не награждать, а выпустить книги с их произведениями. Так увидел свет свод моих избранных стихотворений «Не такой».

Поэт – окаянная душа

Почему «Не такой», напрашивается вопрос?

«То, что я не такой, видно даже из того, что я уже вам рассказал. Поэты – вообще не такие, они – изгои, если, конечно, не повторяют зазубренные истины, не пользуются засевшими в мозгу и навязшими на языке штампами… Хотя есть поэты, весьма любимые обывателями, – плывущие по течению, с привычно-уютными стихами. Среди них попадаются даже очень хорошие поэты: им ставят памятники.

Если говорить о моих литературных учителях, это были люди, шедшие против течения. Один из их числа – Велимир ХЛЕБНИКОВ, когда-то избранный поэтами «председателем Земного шара». Кстати, творцы из Великих Лук наградили меня орденом Велимира «Крест Поэта», наверное, именно за то, что я – не такой: занимаясь собственным творчеством, не безразличен к творчеству других. Я собрал и издал книгу «Приют неизвестных поэтов («Дикороссы»). Это люди, каких, оказывается, немало не только в мире литературы, но и в мире живописи, музыки, науки и спорта. По сути, это таланты, выброшенные за борт своей Родиной. Вот их я и называю «дикороссами». Образно говоря, они не рассчитывают на «приход садовника» – то бишь любовь Родины – и прорастают самосевом. Они – дикорастущие. Отсюда и название. В мою книгу вошли произведения сорока авторов глубинной России от Норильска до Ставрополя. Разумеется, и Перми. Это люди с тяжелой судьбой. Кто-то прошел через зону, кто-то – через болезни, кто-то – через вынужденное литературное молчание, кто-то – через алкоголизм… Но, несмотря на внутренние изломы, они пытаются как-то в этом мире держаться и через свои произведения гармонизировать мир. Мне все-таки кажется (но это касается только избранных душ), что поэтическое слово может его гармонизировать. Оно – инъекция в душу человека, которая может преобразить эту душу, даже самую забитую или самую окаянную…

У поэта пронзительный взгляд

«Вы спрашиваете, выразил ли я себя? Возьмите любого писателя – и каждый ответит, что во всей желаемой полноте он себя не выразил. Когда мне кто-то, слушая мои стихи, говорит: «Сколько же ты сделал!», – я всегда отвечаю: «Если б вы знали, сколько я не сделал!» Меня ведь мои произведения не кормят. Не в духовном, а в обыденно-бытовом плане. Чтобы прожить, я вынужден заниматься журналистикой. Причем, за довольно скромное вознаграждение. А это заметно отвлекает от того, чему ты, казалось бы, служишь, и, разумеется, сильно «выпрямляет мозги». Может наступить нехорошая сшибка между призванием и ремеслом. На самом деле, взгляд поэта на мир – очень закрученный. Кто говорит, что у поэта должен быть ясный взгляд, заблуждается. Взгляд у него может быть только один – пронзительный: он пронзает это бытие. При этом поэт может быть внутренне ясным и освещать чью-то жизнь, кстати, губя собственную. А журналистика?.. Как сказал мне философ Георгий ГАЧЕВ: «Временные союзы – тоже союзы». Хотя я точно знаю, что

Господь не читает всех ваших газет!

А впрочем, наверно, и книг не читает.

Есть белый, давно им прочитанный Свет.

Его перечитывать сил не хватает…

Два крыла одной идеи

Впрочем, это касается не столько Беликова, сколько отсутствия в культурном пространстве Пермского края издания, которое могло бы объединить все художественные, литературные и философские силы. Вот в Красноярском крае есть замечательный журнал «День и Ночь». Двенадцать лет назад его основал человек, который для Перми дорог – Виктор АСТАФЬЕВ. Главным редактором все эти годы был поэт и драматург Роман СОЛНЦЕВ, недавно ушедший из жизни. Этот журнал собирал все достойные силы русской литературной провинции, на которую давно наплевали Москва и Петербург.

«И тогда я вот о чем подумал. У нас объединились два субъекта Федерации. Огромные природные и человеческие ресурсы, огромная земля. Не случайно Прикамье называют русским Кувейтом. Закономерен вопрос: почему у Красноярского края есть финансовые возможности, а у Пермского края их якобы нет, чтобы издавать подобного рода журнал?! Это был бы, как минимум, всероссийский журнал, который, пользуясь особым положением Перми как некоего пограничья между Европой и Азией, мог бы сцеплять два этих крыла. Кроме того, сейчас существует много авторов, пишущих на русском языке, которые волею обстоятельств и судьбы оказались вне России и полны ностальгии, но особенно – по возвращению в лоно русского языка. Это те же самые «дикороссы», о которых я уже говорил. Их объединяет не только зримое количество, но и ментальность. Речь идет не о периферийном издании, а об издании, которое бы стало средоточием интересов России. А посему, с моей точки зрения, это издание пользовалось бы стопроцентной востребованностью. Мало того: уже существует банк авторов и их литературных произведений. Я этим занимаюсь давно.

Мы обратились к министру Олегу ОЩЕПКОВУ. Концепция вроде бы была принята, составлена щадящая смета, учитывающая интересы авторов. Однако в результате почти годичных хождений по кабинетам, в конце концов, выяснилось, что перспектива издать такой журнал – ускользающа, как голоса чиновников в телефонной трубке. Повлияли ли на это провал в Березниках или уголовные дела в отношении некоторых министров, сие тайна великая есть. А может, сдрейфили перед «дикороссами»? Я понял, что в пермских кабинетах идея такого издания не находит внятного отклика, о необходимости которого, кстати, недавно говорил кандидат в президенты России Дмитрий МЕДВЕДЕВ. А именно: «…у нас должны быть возможности для самореализации талантов». А ходить и кланяться – не царское дело».

Поэзия – для избранных

«Если обращаться к моему творчеству, то я абсолютно спокойно отношусь к чьему-то равнодушию по отношению ко мне. «Угождать всем – зло», – не мной сказано. Я, например, знаю, что книга моя «Не такой», странным образом кочуя по городам и весям, находит своих сторонников. И не только в Екатеринбурге, где вручали премию. В Омске ее передают из рук в руки. О ней говорят в Красноярске, Томске, Новосибирске, Челябинске, Великих Луках, на Кубани. Недавно раздались звонки из абсолютно полярных точек земного шара – Иерусалима и Стокгольма: и там объявился «Не такой»! Не знаю, как насчет иврита, но грозились перевести на шведский. Я сделал свое дело: «Не такой» живет собственной жизнью. И это меня утешает.

Поэзия – как редкая трава, которую в определенные моменты ищут больные собаки. Очевидно, и поэзия для мира (я говорю не только о своей поэзии) нужна в пограничные, стрессовые моменты. Она не должна быть всеохватной и, упаси Боже, массовой. Это не газета. Поэзия – для избранных. И мы, поэты, оставляем шанс равнодушным к поэзии людям обернуться в ее сторону. Тонкий московский лирик Владимир СОКОЛОВ когда-то сказал: «Мне интересен человек, не понимающий стихов, не замечающий, что снег дороже замши и мехов».

С одной стороны, мне жалко тех, кто не понимает бытийной силы поэзии, а с другой… Ход жизненных обстоятельств привел меня, быть может, к максималистской формуле: люди, скептически относящиеся к возможностям поэзии, – мои личные враги».

Лекало для настоящего

В декабре прошлого года в журнале «День и Ночь» была опубликована повесть Юрия Беликова «Игрушки взрослого мужчины». У произведения есть подзаголовок: повесть-матрешка, где из одного то и дело возникает другое. Что-то наподобие дежа-вю: когда с вами это уже где-то когда-то было. Главному герою произведения постоянно мерещатся «фантомы его прежней любви». Действие происходит в узнаваемом Пермудске, похожем на «консервную банку со вскрытыми наспех краями и наклейкою «Сердце Пармы», а чуть ниже – «SOS! Износ – 200%». Если о тональности, то это смесь сатирического гротеска и нежной лирики, издевательства и высокой любви. Вот только небольшой фрагмент:

«Есть подозрение, что закройщиками Времени становятся двое каких-нибудь безуглых, неопознанных миром и не утоливших страсть любовников. Если вам удосужится быть в Пермудске и вас повлекут сначала в художественную галерею сопоставить себя с деревянными богами, удерживающими в скулах тайное столкновение вер, а потом повезут в Хохловку, похожую на спичечный конструктор для часовен и мельниц, а затем доставят отобедать в ресторан «Живаго», где служит научным консультантом (чего изволите: коктейль «Встреча Юры с Ларой в библиотеке»? Бифштекс «Комаровский»? Коньяк «Рождественская звезда»? Бальзам «Гефсиманский сад»?) университетский профессор Дадашев, и ваш пищеварительный тракт не шибко обременится ямщицкой ездой, – совершите экскурсию к торцу дома № 42 по улице Революции – не прошло и двадцати лет, как то самое присевшее к земле воспаленное окно, за которым ждал Шрамов Наташу, усмирено металлическими прутьями, а за ними – стрекот швейных машинок. А? Как вам это нравится? Так по какому, скажите, лекалу сшито настоящее?».